Украина диктует ход войны. Наступление ВСУ под Харьковом и Херсоном

На третий день контрнаступления ВСУ в районе города Балаклея в Харьковской области заместитель руководителя Главного оперативного управления Генштаба Украины Алексей Громов в ходе брифинга рассказал, что украинская армия освободила более 20 населенных пунктов и вклинилась в оборону противника на 50 километров. До этого, начиная с 6 сентября, о ходе наступления писали в основном пророссийские телеграм-каналы, которые сообщали о том, что, несмотря на явные свидетельства подготовки удара, российские силы были к нему совершенно не готовы. Обороняющие Балаклею подразделения оказались в оперативном окружении, а украинские части быстро продвигались дальше на восток, грозя перерезать основную линию снабжения крупной российской группировки в городе Изюм.

Прорыв в районе Балаклеи произошел на фоне еще одного украинского контрнаступления в Херсонской области и выглядит пока даже более успешным и перспективным. К вечеру 8 сентября в социальных сетях появились фото и видео украинских флагов, поднятых над зданием администрации Балаклеи и памятником в центре города. По всей видимости, Балаклея освобождена.

Аналитик CIT Кирилл Михайлов в своем интервью говорит о неожиданном для российского командования успехе украинской армии в Харьковской области, перспективах развития контрнаступления и том, что происходит на других участках фронта.

– Пророссийские телеграм-каналы, начиная со второй половины августа, много писали о том, что ВСУ стягивают силы для удара в районе Балаклеи. Некоторые даже прямо предполагали, что контрнаступление на юге может быть отвлекающим маневром, а основной удар будет нанесен именно на харьковском фронте. Но при этом, когда контрнаступление началось, ВСУ буквально за день продвинулись на десятки километров. Как такое могло произойти?

– Основной момент – это российская культура нелюбви к передаче наверх плохих новостей. За плохие новости становится ответственным тот, кто их передал. Концентрацию украинских сил вполне могли проспать, а вот неготовность российских войск – это то, за что отвечает командир. Никто не будет передавать наверх, что у него, как писал один из телеграм-каналов, личного состава в соединении 45–50 процентов, а то и 20 от штатного. С другой стороны, украинский аналитик Константин Машовец говорит, что российское командование пыталось что-то сделать, а именно – проводило наступательные действия на юге от Балаклеи, в направлении Гусаровки, видимо, пытаясь купировать украинское наступление. Они считали, видимо, что украинцы пойдут на Балаклею с юга, но просчитались, атака пришла с севера. Нельзя сказать, что российское командование совсем ничего не предпринимало. Скорее всего, во-первых, оно ошиблось с направлением главного удара, во-вторых, не отдавало отчет в тотальной неготовности собственных сил к отражению наступления. И возможно, недооценило масштабы и количество задействованных украинских сил.

– Как может дальше развиваться контрнаступление? Освобождение Купянска (населенный пункт, стоящий на пересечении дорог, через которые идет снабжение российских войск в районе Изюма из России. – РС), перерезание линий снабжения и одновременный удар по Изюму с юга?

– Если судить по продвижению украинских сил – да. Они сейчас движутся именно в район Купянска. И при этом, как мы понимаем, не ввязывались в какие-то напряженные бои там за Балаклею или Шевченково (интервью было записано до появления информации о взятии ВСУ Балаклеи, при этом про вынужденное оставление окруженного города российскими частями некоторые телеграм-каналы сообщали еще в среду вечером – прим. РС). Оперативные задачи ВСУ совершенно другие. Это действительно отрезание линий снабжения от Изюма, для этого даже не нужно брать сам Купянск, достаточно взять линии снабжения под огневой контроль. В сочетании с наступлением к югу от Изюма, которое продолжается уже достаточно долго (даже украинский Генштаб объявлял несколько недель назад о взятии населенных пунктов на этом направлении), это действительно может привести к отрезанию всей изюмской группировки от снабжения, и возможно, даже последующего окружения и эвакуации, что в свою очередь снимет угрозу с северной части Донбасса и позволит ВСУ сосредоточиться на отражении атак в донецком направлении и на линии Бахмут – Соледар – Северск. С другой стороны, в принципе, мы все еще не знаем масштаба задействованных резервов. Возможно, задачей этого наступления может быть просто перехват инициативы, чтобы вынудить Россию задействовать на отражение наступления те резервы, которые остались на востоке. Речь идет о группировке войск (сил) «Центр», 3-м армейском корпусе, наконец, о крупных российских формированиях, которые сосредоточены в районе Бирюча, Белгородской области. В таком случае украинское наступление под Харьковом – еще один ход в войне за инициативу, ВСУ вынуждают противника играть по украинским правилам. Если до начала херсонского наступления как раз именно действия Украины были скорее реакцией на российские в той или иной мере, то сейчас, наоборот, украинское командование старается диктовать, навязывать ход войны, и пока это в какой-то степени, как мы видим, получается.

– Если ВСУ удастся отрезать от снабжения и даже окружить российскую группировку в Изюме, о каких потерях для России можно говорить?

– Сложно сказать, что в действительности осталось от собранных здесь сил, той же группировки «Запад», в частности, 1-й танковой армии. Понятно, что эта группировка достаточно сильно ослаблена после неудачных попыток наступления на Славянск с севера. Скорее всего, значительные силы оттуда были отведены, в том числе на южное направление, для потенциального отражения украинских наступлений на Херсонщине, в Запорожье, а может, и для собственных наступательных действий на запорожском направлении, которые, правда, пока не начались.

– Насколько много удалось Украине собрать резервов для контрнаступления в районе Балаклеи – это можно как-то оценить?

– Мы видим, что задействованы довольно значительные силы, по крайней мере в масштабах этой войны. Пророссийские источники говорят, что в ударном кулаке ВСУ сосредоточено до 15 танков, наступление поддерживают немецкие САУ PzH 2000, системы залпового огня «Град» и другая техника. Мы не можем непосредственно оценить количество резервов, но наступление выглядит неплохо подготовленным, ВСУ действуют достаточно решительно. Грубо говоря, если бы у них были только эти 15 танков, они не стали бы ими проходить 30–40 километров в стиле российских командиров в феврале этого года. По опыту украинских наступательных действий на Херсонщине и ранее к северу от Харькова, мы видим, что если украинцы уверенно развивают наступление, скорее всего, у них есть для этого достаточно сил.

– CIT несколько раз писали о 3-м армейском корпусе, новом большом и хорошо вооруженном российском соединении, которое движется в сторону Украины. Можно ли ожидать, что именно его бросят на отражение украинского наступления?

– Логистически это было бы достаточно сложно, корпус находится сейчас на юге Ростовской области. Я думаю, он может быть задействован, но его переброска на харьковское направление может занять недели. Сейчас у России есть какие-то локальные резервы, которые я упомянул, – есть группировка «Центр», которая находится в районе Донецка и линии Бахмут – Соледар – Северск, есть большое скопление военной техники в Белгородской области, которое мы наблюдаем на спутниковых снимках. В любом случае, резкое выдвижение резервов может сыграть с российской армией злую шутку. Учитывая состояние российской техники, она может понести значительные потери просто на марше. Такое было в 1941 году, когда советские войска пытались судорожно отражать немецкие удары и теряли значительную часть танков просто по дороге. Поэтому мы не так уж уверены, что российские силы смогут купировать это наступление. Но и не чересчур оптимистичны по поводу его успехов. Будем наблюдать.

– В Вербовке, к северу от Балаклеи, расположен крупный российский арсенал. Можете рассказать, что это за арсенал и потерян ли он уже российскими силами?

– Да, похоже, что его уже заняли, поскольку были показаны кадры росгвардейского «Урала», захваченного украинцами, и он находится в одном из ангаров этого арсенала, судя по российским репортажам из него же. Арсенал очень крупный, там есть устойчивые к взрывам подземные ангары, в которых можно хранить даже атомные бомбы. И там, видимо, оставалось огромное количество боеприпасов и техники, которые едва ли успели вывезти.

– Переходя в наступление, украинские силы ломают линию фронта и растягивают свои линии снабжения. Нет угрозы, что они сами попадут в окружение, если России подтянет достаточно резервов?

– Как говорят пророссийские источники, тот же Коц, ВСУ наступают не только по линии Балаклея – Волохов Яр – Шевченково – Купянск, но и на востоке от Балаклеи, в районе Савенцов, Куньево и так далее. Это говорит о стремлении расширить плацдарм. Понятно, что какие-то разные варианты, разные возможности украинским командованием просчитывались. Например, скорее всего, наступление на юге от Изюма должно связать боями российские силы на этом направлении и не позволить им выдвинуться на север, чтобы наносить контрудары. Также существуют данные, что ВСУ наступают и на севере Харьковской области, что, в принципе, может быть каким-то дополнительным ударом. Пока что мы почти не видели от украинцев каких-то серьезных ошибок оперативного, стратегического уровня. Тактические были, например, появлялись снятые на Херсонщине кадры, где украинцы на одном участке фронта потеряли 5–6 танков в неудачной атаке. Но глобальных оперативных ошибок, сравнимых с российским наступлением на Киев, мы не видели, кроме одной – провала обороны на юге, который привел к тому, что россиянам удалось закрепиться на правом берегу Днепра и выйти с запада к Мариуполю. Не знаю, был это просчет или какой-то саботаж, к каким выводам пришли соответствующие украинские следственные органы. И это все-таки имело место в самом начале российского вторжения, сейчас, когда украинские силы и власти почувствовали почву под ногами и стали как-то более-менее аккуратно что-то планировать, таких именно резких ошибочных действий не происходит. И было бы странно, если бы они начались сейчас.

– Российские источники утверждают, что Балаклею и окрестности обороняют резервисты «ЛДНР» и два отряда СОБРа. Это ведь не самые подходящие соединения для обороны важного участка, в том числе и спецназ Росгвардии, у которого нет ни тяжелого вооружения, ни большого опыта его использования?

– Да, конечно. Если какие-то войска национальной гвардии хоть как-то подготовлены к использованию минометов и тому подобного, то, конечно, тяжелого вооружения у них нет. Тем более СОБР – их задача действовать против либо мирного населения, либо каких-то там партизан, боевиков, назовите как угодно. Они не приспособлены к действиям на фронте, и мы это прекрасно наблюдали в начале российского вторжения: все помнят попавшую на многие кадры огромную разбитую колонну Росгвардии. Да, действительно, скорее всего, эти части либо используются для затыкания фронта, либо занимались там какими-то оккупационными мероприятиями, которые могут быть связаны с похищениями, пытками, патрулированием и тому подобным. Что касается того, почему вообще так произошло, нужно иметь в виду, что украинцы очень громко анонсировали свое наступление на херсонском направлении, в результате чего россияне перебросили туда значительные силы, в первую очередь группировку сил «Восток», некоторые части ВДВ, некоторые соединения из состава группировки «Запад», которые, в принципе, должны были оборонять Харьковщину и Изюм. В результате на некоторых участках фронта, которые считались второстепенными, остались мобилизованные из «ЛНР» и «ДНР», росгвардейцы и так далее, чем, как мы видим, украинцы не преминули воспользоваться. То есть, как мы предполагаем, ВСУ удалась двухходовка. Во-первых, заманить российские силы на Херсонщину, где они обороняются в сложном положении, учитывая все проблемы с логистикой, которые им ВСУ любезно организовали, а украинская армия, наоборот, пользуется относительно короткими линиями снабжения и близостью аэродромов. А после этого на Донбассе, на Харьковщине, где как раз россияне имеют преимущество по снабжению, поскольку граница близко, создать ударную группировку и воспользоваться моментом.

– Ходят слухи о трениях между Шойгу и Золотовым, может быть, золотовский СОБР оказался в оперативном окружении не случайно? Решили сначала справиться без помощи армейский частей, например.

– Ну, все-таки на этом направлении действовали и силы мобилизованные «ДНР» и «ЛНР», а высшее командование – это все-таки российские офицеры. Многие пророссийские источники сейчас представляют СОБР чуть ли не как защитников Брестской крепости, но понятно, что облажались там все кто мог. Я не думаю, что Росгвардия была готова обороняться или в принципе считала, что будет обороняться. Конечно, с россиянами нельзя ничего исключать, но вряд ли это было спланировано. Конечно, есть проблемы взаимодействия Росгвардии с российскими Вооруженными силами, которые не спешат им оказывать поддержку, но эта проблема может объясняться как какими-то конфликтами башен Кремля, так и совершенно банальным отсутствием хорошей связи между разными силовыми структурами. Это не украинская армия, где Нацгвардия принимала участие в АТО, где были операции объединенных сил с Вооруженными силами Украины. Такого контакта между Росгвардией и Вооруженными силами Российской Федерации нет.

– Любопытно, что когда Путин встречался с Золотовым в конце августа и спросил его о взаимодействии с подразделениями Минобороны, Золотов стал рассказывать об успешном взаимодействии именно с подразделениями Минобороны «ЛНР» и «ДНР», которые занимаются, по его словам, «теми же задачами», что и Росгвардия.

– Я не думаю, что Золотов знает реальную обстановку на фронте. Нужно понимать, что по российской цепочке командования при передаче докладов наверх хорошие новости имеют свойство разрастаться, а плохие уменьшаться. И соответственно, понятно, что до Золотова доходит совершенно радужная картина, и тем более до Путина. Поэтому, в принципе, они и планируют все эти референдумы на 4 ноября.

– Что тем временем происходит в Херсонской области? Удается ли ВСУ расширять плацдарм после взятия Высокополья, или фронт там в последние дни стабилизировался?

– Даже если фронт там локально стабилизировался, украинское контрнаступление на этом направлении вряд ли закончилось. Продолжает поступать информация о взятии отдельных населенных пунктов, того же Нововознесенского. Странно останавливаться, взяв только несколько населенных пунктов, к тому же украинский плацдарм на левом берегу реки Ингулец просто необходимо расширять по логике боевых действий, в идеале, как пессимистично прогнозирует Гиркин, продвигаясь в направлении Берислава и отрезая всю северо-восточную часть российского плацдарма. Даже если наступление в Херсонской области было отвлекающим маневром, оно может быть достаточно успешным. Я не буду загадывать, будет ли оно продолжаться, но это было бы логично. Если на сегодняшний день украинские военные там свои задачи выполнили, все равно в будущем имеет смысл возобновлять эти наступательные действия, поскольку стратегическое значение российского херсонского плацдарма трудно переоценить. Освобождение единственного областного центра, попавшего после начала полномасштабного вторжения под российский контроль, даст огромные политические и экономические дивиденды. Херсон так сильно не разрушен, как Донбасс. С другой стороны, само наличие этого плацдарма представляет потенциальную угрозу для Украины, для Николаева и в перспективе для Одессы. Об этом писал в своей недавней статье и Залужный. А выход к Днепру по всей его длине и освобождение Херсона позволяет украинцам не беспокоиться по крайней мере за этот участок фронта. Днепр, как мы видим, представляет собой серьезную защиту для того же юга Днепропетровской области, по которому россияне могут только вести обстрелы с противоположного берега, но не могут форсировать реку и наступать на Кривой Рог и Днепропетровск.

– Мосты через Днепр в Херсонской области после украинских обстрелов стали непригодными для передвижения техники, российская сторона вынуждена пользоваться для перевозки техники и боеприпасов баржами. Насколько сильно это практически сказывается на снабжении плацдарма? Грубо говоря, можно ли утверждать, что уже сейчас российская армия не успевает за день восполнить потери в технике, живой силе и использованных боеприпасах?

– Мы, конечно же, не можем оценить это количественно, но россияне стараются наводить новые и новые паромные переправы, и это, конечно, говорит о том, что они стремятся к повышению пропускной способности своих линий снабжения. А украинцы охотятся за этими баржами, постоянно наносят удары по возводимым переправам, по крайней мере удары наносятся примерно там, где на спутниковых снимках ранее были видны переправы. Обе стороны придают этому большое значение. Следует также понимать, что баржи – это не мосты: с одной стороны, они гораздо более уязвимы, с другой – их сложнее отследить и поразить, это не то же самое, что вбить координаты моста в «Хаймарс». Баржу потопить – это, в принципе, достаточно редкая удача, хотя, как утверждает командование украинского направления «Юг», им это удача недавно улыбнулась в районе Голой Пристани. Такая вот игра в кошки-мышки с переправами будет продолжаться. Какое-то снабжение российских войск и даже подкрепление, скорее всего, в обозримом будущем продолжит поступать.

– Правда ли, что украинские части в ходе наступления становятся более уязвимы для авиации, и она применяется российской стороной намного более активно, чем, скажем, в районе Донбасса? Появлялись, например, сообщения о массовой бомбардировке украинских позиций в районе Сухого Ставка тяжелыми авиабомбами ФАБ, какие-то пророссийские каналы писали, что в первый день наступления в Балаклее оборону российской стороне удавалось держать только благодаря авиации.

– Не исключено. Авиация – это вообще одна из вещей, которые у России остаются достаточно серьезными. Потери авиации пока что не привели к необходимости расконсервации каких-то старых запасов, в отличие от танков, например. Но, конечно, следует понимать, что все равно возможности авиации обеих сторон ограниченны. Количество высокоточного оружия, высокоточных боеприпасов ограниченно. Бомбить ФАБами – это мощно, но только если бомбы куда-то попадают. А все-таки это неуправляемая бомба, для ее применения нужно определенное мастерство, хороший налет, а я не уверен, что у россиян есть такие специалисты в достаточном количестве. Опять же, украинская авиация тоже продолжает работать, утверждается, что, например, понтонную переправу в районе Дарьевки уничтожила именно она. Мы впервые за долгое время увидели атаки высокоточными боеприпасами с «Байрактаров». Это, скорее всего, связано с тем, что украинцам удалось проредить российскую ПВО ударами ракет АГМ-88-ХАРМ, поставленных США и приспособленных для пуска с украинских МИГ-29. Это антирадарные ракеты, которые способны поражать средства ПВО. Как говорится, сейчас у российских ПВОшников есть серьезная дилемма: если ты включишь радар, по тебе прилетит АГМ-88-ХАРМ, а если выключишь радар – по тебе прилетит «Байрактар». И все равно с учетом количества систем ПВО и той, и другой стороны роль авиации в конфликте относительно других видов войск невелика.

– То есть российское преимущество в авиации не играет решающей роли.

– Я при этом не хочу говорить, что у украинских войск нет проблем. Есть материалы, которые говорят о достаточно серьезных потерях, что при наступлении скорее ожидаемо. Но при этом украинцы имеют определенное превосходство, локальное, где-то в воздухе, которое позволяет задействовать даже «Байрактары», и в высокоточной артиллерии, как ракетной, так и ствольной. Недавно были кадры применения высокоточных артиллерийских снарядов «Эскалибур», например. Нивелировать российские преимущества на Херсонщине ВСУ пока удается, иначе бы не было освобождения таких относительно крупных населенных пунктов, как Высокополье, в течение буквально нескольких дней.

– По сравнению с Балаклеей, в Херсонской области оборону держат намного более подготовленные российские части, в частности соединения ВДВ. Поэтому и контрнаступление ВСУ там развивается не так успешно?

– Да, там, в частности, действует 45-я бригада. Но проблема ВДВ в том, что они хорошо работают как штурмовая пехота, но они не очень приспособлены к оборонительным действиям, в первую очередь из-за слабости брони, бронетехники. Бронетехника ВДВ создавалась с расчетом, что она будет десантироваться или по крайней мере высаживаться с самолетов. Разумеется, в нынешней ситуации, когда у каждого третьего пехотинца есть ПЗРК, о героических десантах можно забыть, кроме разве что вертолетных. Но БМД с вертолета не высадишь, ВДВ остались со своей техникой, с алюминиевой броней, которая выбивается достаточно легко по сравнению с теми же танками или с БМП. Сколько они продержатся в обороне – вопрос открытый, с учетом того, что технику достаточно сложно восполнять.

– Впервые с начала войны мы видим достаточно массовое применение ВСУ западной бронетехники. Она себя с какой-то стороны уже успела показать?

– Если говорить про танки, то это польские Т-72, у них чуть более устаревшие орудия, чем у современных российских Т-72, но, тем не менее, некоторые из них модернизированы, оборудованы современной оптикой, с учетом их добронирования силами украинцев активной динамической защитой «Контакт-1» они становятся достаточно эффективными. Если говорить о том, чего ВСУ недостает из бронетехники, это боевые машины пехоты. Украинцам поставили много бронеавтомобилей и бронетранспортеров. Они предназначены для доставки пехоты к полю боя, но не предназначены для поддержки пехоты огнем. Тот же американский бронетранспортер М-113 страдал от этого всю свою долгую карьеру, его переоборудовали и добронировали и вьетнамцы, и филиппинцы, и сами американцы, эта машина в стоковом варианте не так хорошо подходит для боевых действий, как та же БМП. Конечно, там комфортно и просторно, но и силуэт у нее, соответственно, выше, поэтому попасть в нее тоже легче. Выходом из этого положения являются голландские YPR-765, которые обладают лучшей броней, которые куда существеннее защищены и куда более пригодны для действий на переднем крае. Так что Украине и танков, конечно, нужно больше, и БМП именно такого класса.

– Что на фоне контрнаступлений Украины на севере и юге происходит в районе Донбасса? Продолжается медленное прогрызание укрепрайонов ВСУ?

– Чиновник «ДНР» Бессонов недавно с гордостью сообщил, что они «зачищают» базу ПВО к югу от Авдеевки. База находится на полдороге к Авдеевке, и я уже не помню, когда они героически рапортовали, что они к ней вышли. Это было, наверное, неделю или две назад. И сейчас они ее все еще «зачищают». То есть им даже дойти до Авдеевки еще не удалось. Даже в Песках, которые взяты окончательно уже пять раз, якобы украинцы еще недавно продолжали удерживать полторы улицы где-то на северных окраинах. Эти наступательные действия не выглядят эффективными, учитывая, что они идут в основном силами армейских корпусов, а также «группой Вагнера», которая тоже неделями не могла взять населенный пункт Кодема. До охвата Бахмута с юга, выхода на Часов Яр, перерезания снабжения линии Бахмут – Соледар – Северск еще очень далеко. А на северском направлении даже сообщается о каких-то украинских успехах. О том, что скоро Северск, Бахмут, Соледар будут взяты или там хотя бы начнутся масштабные городские бои, говорить пока не приходится.

© warecho.org